Как иностранные предприниматели инвестируют в развитие науки

Россия занимает 9-е место в мировом рейтинге по масштабам затрат на науку, подсчитал в сентябре 2025 г. Институт статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ. Инвестиции достигли $64,9 млрд в расчете по паритету покупательной способности национальных валют. В тройке лидеров – США ($955,6 млрд), Китай ($917,2 млрд) и Япония ($213,8 млрд). Пока обгоняют Россию Германия ($179 млрд), Южная Корея ($143,7 млрд), Великобритания ($110,8 млрд) и Франция ($87,1 млрд).

Российская модель финансирования науки значительно отличается от тех стран, которые лидируют в рейтинге по затратам, указали в НИУ ВШЭ. Если в США, Китае и Японии значительную часть средств выделяет предпринимательский сектор (70, 79 и 78% соответственно), то в России на его долю приходится только треть от общего объема затрат (32%). Основная роль в этом вопросе принадлежит государству – его средства занимают 65% от всех инвестиций.

В 2025 г. внутренние затраты на научные исследования и разработки составляют около 1% ВВП России, следует из паспорта госпрограммы «Научно-технологическое развитие РФ». К 2030 г. они должны достигнуть 2% ВВП. Президент Владимир Путин в феврале объяснял, что прежде всего имеется в виду финансирование из государственного бюджета, но объем будет возрастать с подключением «крупных технологических партнеров». По замыслу госпрограммы структура затрат должна выглядеть следующим образом: 57% бюджетных средств и 43% – внебюджетных.

В странах – лидерах по затратам на науку неотъемлемой частью стала поддержка проектов и исследований со стороны бизнесменов.

В феврале 2020 г. основатель компании Amazon Джефф Безос создал фонд под названием Bezos Earth Fund. Он выделил $10 млрд на решение проблем окружающей среды. Эти средства планируется потратить до 2030 г. По данным на сайте фонда, из этой суммы распределено около $2,3 млрд. Они пошли на гранты для исследовательских проектов. Одно из недавних вложений – $30 млн в октябре 2025 г. на исследования, направленные на развитие искусственного интеллекта для борьбы с потерей биоразнообразия и изменением климата.

Сооснователь Google Сергей Брин в общей сложности пожертвовал $2 млрд на борьбу с заболеваниями центральной нервной системы (ЦНС), писал Forbes в 2024 г. Как утверждает издание, они затронули его семью. В 2010 г. Брин также рассказал, что из-за генетической мутации у него высокий риск развития болезни Паркинсона. Только в 2024 г. бизнесмен выделил $329 млн на борьбу с ней и $61 млн на борьбу с биполярным расстройством и аутизмом. Еще $260 млн ушло на пожертвования в образование и $243 млн на вопросы изменения климата.

Соучредитель компании Meta (организация признана экстремистской и запрещена в РФ) Марк Цукерберг вместе со своей женой Присциллой Чан в 2015 г. основали организацию Chan Zuckerberg Initiative (CZI). Пара вкладывается в лечение и профилактику заболеваний, а также в поддержку образования. Например, в 2024 г. группа из трех ученых Калифорнийского университета получила от CZI $1,85 млн на разработку молекулярных излучателей для визуализации тканевых структур. Предполагается, что это поможет изучать клетки и ткани организма без ионизирующего излучения. Технологию планируют использовать в исследовании онкологических заболеваний.

В январе 2020 г., во время пандемии, фонд основателя Alibaba Group Джека Ма выделил 20 млн юаней ($2,85 млн) Китайской академии наук и Инженерной академии КНР. Они пошли на исследования для разработки вакцины против COVID-19. Фонд также выделил 80 млн юаней ($11,4 млн) на поддержку ряда китайских и зарубежных научно-исследовательских институтов и развитие их сотрудничества в области профилактики и лечения COVID-19. В то же время Alibaba Group сообщила, что она бесплатно предоставляет государственным научно-исследовательским институтам всю вычислительную мощность для использования искусственным интеллектом, необходимым для разработки вакцин.

Осенью 2023 г. основатель и генеральный директор корпорации Xiaomi Лэй Цзюнь пожертвовал 1,3 млрд юаней ($182,59 млн) своей альма-матер – Уханьскому университету, одному из старейших вузов Китая. По словам Лэя, средства направлены на поддержку фундаментальных исследований в области математики, физики, компьютерных наук и химии. Основатель Xiaomi начал помогать Уханьскому университету еще в 1997 г. За счет средств Лэя, например, летом 2023 г. там был введен в эксплуатацию учебный корпус по искусственному интеллекту, названный в честь бизнесмена, – Lei Jun Science and Technology Building.

В мае 2023 г. миллиардер, основатель компании по производству бытовой техники Midea Group Хэ Сянцзянь создал фонд, названный в свою честь. Бизнесмен вложил в него 3 млрд юаней (около $430 млн). В сентябре 2025 г. фонд отобрал 20 молодых ученых и выделил каждому из них по 2 млн юаней ($281 000) на исследования в таких сферах, как медицина, биология, генетика и экология.

Японский миллиардер, основатель бренда Uniqlo Тадаси Янаи направляет средства в том числе на поддержку гуманитарных исследований. В 2024 г. он поддержал Калифорнийский университет, вложив $31 млн в отделение японских гуманитарных исследований при вузе. Как сообщается на сайте учебного заведения, большая часть денег предназначена для проекта Japan Past & Present. Он сосредоточен на развитии преподавания в области гуманитарных наук, а также продвижении равного доступа к научным материалам.

Британский основатель компании Dyson Джеймс Дайсон в 2002 г. открыл фонд, названный своим именем. Организация помогает в подготовке инженерных кадров. Фонд учредил премию Джеймса Дайсона, которая поощряет молодых изобретателей. Ее размер варьируется от 5000 до 30 000 фунтов стерлингов (примерно от $6300 до $38 000).

Российским бизнесменам вкладываться в исследования и разработки мешает высокий уровень рисков и длинный горизонт реализации проектов, говорит заместитель декана по научной работе экономического факультета МГУ Александр Курдин. По его словам, глобально для вложений в рискованные и длительные инновационные проекты нужны стабильность и уверенность в том, что высокая отдача вероятна, а внешние факторы в это мало вмешаются. Второе условие – конкуренция и понимание бизнеса, что без научных исследований и инноваций он не будет устойчивым, сказал эксперт.

Главная проблема – предсказуемость маршрута «от идеи до контракта», у компаний слишком короткий горизонт планирования, считает доцент кафедры экономики и финансов общественного сектора РАНХиГС Даниил Гоненко. «Бизнес живет проектами на 2–3 года, тогда как наука требует 5–7 лет до внедрения», – добавил он. Другой серьезный барьер – это дефицит структур, способных соединять лаборатории и предприятия, говорит Гоненко. Центры трансфера технологий только формируются, а венчурные фонды при вузах и корпорациях пока не обладают достаточной капитализацией и опытом доведения разработок до рынка, уточнил он. В результате инновационные идеи часто останавливаются на стадии прототипа, не доходя до промышленного применения, сказал эксперт.

В России постепенно формируется понимание, что долгосрочный эффект достигается не покупкой готовых решений, а развитием внутренней исследовательской среды, считает декан факультета технологического менеджмента и инноваций университета ИТМО Андрей Анфиногенов. По его словам, бизнесу выгодно инвестировать в университетские лаборатории, стартапы и образовательные программы, которые формируют новые кадры и создают фундамент для инноваций. Главная задача – перейти от модели «заказчик – исполнитель» к модели стратегического партнерства, когда бизнес инвестирует не только в конкретные разработки, но и в экосистему, где рождаются таланты и формируются устойчивые инновационные решения, сказал Анфиногенов.

Для поддержки интеграции бизнеса и науки существуют субсидии и гранты правительства и фондов развития, а также налоговые льготы – например, освобождение от налогообложения по НДС при выполнении научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР), говорит декан факультета международных экономических отношений Финансового университета при правительстве РФ Павел Селезнев. Он также перечислил снижение ставки по налогу на прибыль для малых технологических компаний, льготные кредиты для малого и среднего бизнеса, выпускающего высокотехнологичную и инновационную продукцию. По словам Селезнева, ключевой фактор, сдерживающий инновационное развитие и участие бизнеса в инновациях, – отсутствие стабильного серьезного спроса на инновационную продукцию.

Правительство должно сформулировать конкретный заказ, а также гарантировать крупным и мелким разработчикам, что, если они выйдут на готовый результат, их продукция будет куплена и оплачена по справедливым ценам, считает Селезнев. «Плюс льготное финансирование, и вы увидите, как рынок инновационных разработок в России просто взорвется», – говорит он. Для России оптимальна комбинированная модель, когда государство сосредоточивается на финансировании фундаментальных исследований и ранних стадий НИОКР, а бизнес – на прикладных разработках и коммерциализации, заявил Гоненко. Особая роль здесь у среднего бизнеса: именно он может стать мостом между университетской лабораторией и производством, если получит гарантии спроса и доступ к гибким инструментам поддержки, говорит эксперт.

Основа идеальной модели взаимодействия бизнеса и научного сообщества – долгосрочные партнерские отношения между компаниями и научно-образовательными организациями, полагает Курдин. «Так, чтобы запросы на НИОКР от бизнеса шли не опосредованно через государство, а напрямую, не зависели от конкретных льгот или запросов «к случаю», а были основаны на длительных программах, согласованных между бизнесом и академическим сообществом», – сказал он.

Оптимальная модель уже известна – модель инновационной экономики, считает Анфиногенов. В такой системе университеты становятся источником кадров и научных идей, исследовательские центры – генераторами технологий, а бизнес обеспечивает внедрение и масштабирование инноваций, заключил он.