Нефть и паранойя

Полгода дешевой нефти взбодрили транспортные компании и лишенные ресурсов государства, ударили по самым неустойчивым странам-экспортерам (особенно в Африке), отправили в долгий ящик перспективу безуглеродной экономики и дестабилизировали международные нефтяные корпорации, которые рассчитывали, что высокие цены — это навсегда. На гения снизошло озарение. Направив мысль в сторону Ирана и Венесуэлы, журналист The New York Times Томас Фридман открыл в 2009 году «Первый Закон Нефтеполитики»: «В богатых нефтью государствах свободы обратно пропорциональны ценам на сырье». Однако, как спешит уточнить Фридман, закон не относится к тем замечательным странам, где его книги расходятся как горячие пирожки: «Так, например, Великобритания, Норвегия и США являются исключением из этого правила». Как бы то и было, начавшееся в июне прошлого года резкое падение цен на нефть вовсе не подняло ветер свободы в Москве и Эр-Рияде, а только подстегнуло воображение прочих любителей звучных теорий. Так, в чем же заключаются условия задачи? Парившие у отметки в 110 долларов за баррель с 2011 года цены на нефть упали более чем вдвое в период с 19 июня (115 долларов) по 13 января (46 долларов), а в марте колебались где-то в промежутке между 50 и 60 долларами. Аналитики полагали, что хаос на Ближнем Востоке и спад американской добычи поддержат цены на высоком уроне. Как бы не так. Во-первых, снижение темпов роста в Китае и его отсутствие как такого в Европе ограничивают спрос. Во-вторых, предложение на мировом рынке выросло сильнее, чем ожидалось: подъем производства в Ливии, сохранение иракской добычи на прежнем уровне, новые рекорды по добыче сланцевой нефти в США. Спад спроса на фоне роста предложения: казалось, обрушение нефтяных котировок продиктовано простой рыночной арифметикой. Тем не менее оно является неотъемлемой частью геостратегической картины, которая способствует всевозможным рассуждениям насчет истинных намерений мировых игроков.