Виталий Кличко объявил, что Майдан будет разобран

- Когда мы поставили "Вiльний мiкрофон", у нас была идея собрать у себя интеллектуальный Майдан, людей, которые будут думать, что делать со страной, а не бегать с дубинками и кричать: "Ты из России - на тебе!", - говорит активист Миша.

Душный майский вечер. Мы сидим перед небольшим домиком, сколоченным, по-видимому, из всего, что попало под руку на баррикадах, - досок, деревянных щитов и деталей строительных лесов. Над входной дверью украинский флаг и табличка: "Коррупция при власти - шины на баррикадах". Рядом - импровизированная сцена и стол с двумя уличными скамьями по бокам. Из колонок фоном звучит ненавязчивая электроника.

- Очень много людей приходило сначала умных и образованных, и они говорили: "Чуваки, вы крутые". Тут обсуждения были живые, а как с главной сцены свысока - и все кричат "да" на все, что слышат, - Миша - загорелый парень со впалыми щеками, ему 32 года, хотя на вид не дашь и 25. По образованию химик-технолог, но "по специальности не работал ни одного дня", после учебы сразу пошел на телевидение.

Главного, по словам Миши, у них нет. Изначально было пять человек. Сейчас в доме четыре спальных места, но состав постоянно меняется - многие "начинают тянуть одеяло на себя".

Идея создать "Вiльный микрофон" появилась, когда все вместе сидели на баррикадах после февральских событий:

"Всем людям было что сказать, они хотели выговориться, толковые вещи говорили - а выступить негде. Нас сначала прессовали, что мы раскалываем Майдан, зачем нам две сцены, раз есть одна. Но на той сцене не всем давали говорить! А ведь на самом деле Майдан - это не про то, что говорили с той сцены, Майдан стоял и против Януковича, и против выступавших на сцене, против коррупции, беззакония, крышевания бизнеса".

За столом кроме нас с Мишей сидит робкий юноша в очках, астрофизик, приехавший наблюдать за выборами из Москвы, моя знакомая с российской радиостанции и два местных активиста - Философ и Зандер. Время от времени они вспоминают, что мы из Москвы, и отпускают колкие шуточки типа "ну что, москали, Крым ваш?" - что неизбежно отбрасывает тему разговора к политике.

Еще за столом со всеми сидит огромный мохнатый медведь неприлично розового цвета. Я спрашиваю, откуда он тут взялся.

- А, это Убийца принес, - отвечает мне кто-то из-за спины. Это Дима, он тоже живет здесь. У Димы пронзительные глаза, вымазанные в саже руки, недельная щетина и усталый вид. Он приехал на Майдан из Львова и живет здесь с самого начала. Неохотно рассказывает, что на жизнь зарабатывал "аксессуарами к памятникам", но сейчас "дела стоят - немножко выпал из-за революции". - Убийца эту игрушку терпеть не мог. Жене подарил, а потом они разошлись, и она ему обратно его вернула.

- Медведь и вправду отвратительный. А почему он Убийца?

- Здесь у всех погремухи (клички), - отвечает Миша. Потому что паранойя. Сама подумай, еще вчера по всем снайперы стреляли, а сегодня подходят люди общаться, и непонятно, кто есть кто. Половина ходит со щелями между зубов такими, что палец можно засунуть. Зэков полно. Эсбэушники были и беркутовцы, мы подозревали всех. А этот подошел, мы его спросили, чем занимаешься, он ляпнул: "Я вообще-то убивать люблю" - и ушел. А потом вернулся, я говорю: Дима, аккуратней, это убийца. А он мне говорит: да нормальный парень вроде, микроволновку вот нам принес.

Убийца все это время угрюмо сидит в стороне от нашей компании. Непонятно, слышит он нас или нет.

- Зэков полно здесь, говоришь?

- Достаточно, - усмехается Дима. - Но есть нормальные ребята, которые сидели при системе и адекватные, а есть те, которые пользуются Майданом, прячутся здесь. Можно записаться в сотню - и все, ты под крышей. Надо разогнать ребят с дубинами и оружием. Они наводят ужас на людей, дети боятся. На Восьмое марта здесь были дуэли, кому-то в ногу шальная пуля попала. Дуракам в руки оружие нельзя давать.

- После февраля (событий 18–20 февраля в Киеве) все ходили как в трансе, - продолжает Миша. - Мужики бухали, женщины в истерике… Я ходил здесь и собирал "коктейли Молотова". Почему-то так получилось, что не было никого из сорока сотен, чтобы мне помочь. После расстрела февральского этими бутылками здесь все было понатыкано, чтобы, если будет какая-то атака, можно было как-то отбиваться. Под каждым кустом, в каждой шине было. Я только за палатками насобирал два ящика. А у нас же фейерверки запускают, свечки поминальные стоят, мало ли что… Потом началась война - Крым отжали… Люди переключились.

Сейчас уже, мне кажется, многие люди не помнят, зачем выходили. Сначала выходили за ценности, которые Европа пропагандирует. Потом с каждым новым нападением "Беркута" у всех немного менялось направление гнева. Избили студентов - пришли люди за евроинтеграцию и в защиту студентов. И так нарастала эта масса недовольства, и в конце концов люди просто хотят уже всех выгнать. Сначала были маленькие цели, но потом по ходу пьесы цели выросли.

Мимо нашего столика на всем скаку проносятся пьяные гопники с украинским флагом и криками "Кто не скачет, тот москаль!". "Путин - г...о!" - со смехом кричат им вдогонку две девочки лет тринадцати.

- Это разве лозунг? - морщится Миша. - Он же ни к чему не ведет. Детский сад какой-то. Кричали бы "Путин, сделай то-то" - была бы идея, а так… Эти трое со сцены (Яценюк, Кличко и Тягнибок), - возвращается он к своему рассказу, - подписали договор с Януковичем, и их засвистали. Виталий Кличко сейчас мэр - упыри все остались.

К столу подходят два подростка с гитарой, вид у них совершенно счастливый.

- Потом на Майдане началось какое-то брожение, очень много каких-то непонятных людей начали к нам приходить, которые не понимают вообще, что происходит, - возвращается Миша к своему рассказу, закуривая. - Сумасшедших много приходит, и их надо выслушать, не обидеть и отправить так, чтобы он тебе потом не пришел "коктейль Молотова" не бросил. Мы им все рассказывали, но сейчас мы уже выдохлись реально. Когда здесь началась эта тусовка сумасшедших и бомжей, нормальные ребята просто проходят мимо, смотрят, тут какая-то гниль, и им даже не хочется подходить. Сумасшедших и бомжей сейчас на Майдане 80%. Нет, ну хорошо, сейчас уже вроде поменьше, сейчас самооборона понаехала, бомжей сейчас жестоко избивают и отправляют гулять с Майдана… Кто-то начал квасить без конца…

- Не понял! Это ты про меня, что ли? - смеется Дима.

- Про тебя, а про кого ж.

- Я алкоголик и горжусь этим!

- Да пожалуйста. Так вот. Сейчас на нашей революции пытаются заработать кто как может. Лавки на металл сдают, собирают деньги "на нужды Майдана"… Неправильно это. У нас стоит другая коробочка, для предложений, как изменить нашу страну.

- Сейчас баррикад здесь меньше, чем раньше.

- До выборов решили почему-то некоторые сотни разобрать баррикады. Удивительно почему. Чтобы было чистенько в Киеве, аккуратненько? У нас, с одной стороны, война с Россией, с другой стороны, война с нашей властью, а кому-то хочется, чтобы было чистенько и аккуратненько, - усмехается Миша. - Нашим выбранным лидерам, конечно, невыгодно, чтобы стояли тут баррикады четырехметровые. Конечно, Кличко уже сделал свое дело, получил что хочет (место мэра Киева. - "Газета.Ru"). Мне кажется, просто самых настоящих патриотов, которые стояли здесь за идею, в феврале всех уже постреляли. Потому что они бы сейчас стояли под Верховной радой, да еще и объясняли бы людям, зачем это нужно.

- Когда баррикады разобрали, я почувствовал, что немного напряжение у людей спало. Как будто из бутылки вытащили пробку. Начали гулять тут, кататься, туристы поехали… Я уходить не собираюсь. Я жду, что у нас власть изменится, и мы сами пойдем по домам, сказав, ну все, наконец-то мы добились чего хотели. Чего мы хотели? Чтобы у нас появился достойный кандидат в президенты, стал президентом и начал наводить порядок в стране, а не зарабатывать деньги и думать, что бы еще такого намутить. Для начала он должен хотя бы делать то, что говорит. Никто не говорит, что изменения должны прийти сразу. Мы готовы здесь посидеть еще годик и подождать, пока все заработает. Ты думаешь, нам тут нравится сидеть?! Я бы с удовольствием сидел бы и занимался своим любимым видео или делал декорации для витрин, на съемки бы ездил художником-постановщиком. Это намного интересней, чем одно и то же рассказывать слепым и глухим людям, которые верят телевизору. Я хочу в кино ходить с девочками и кушать мороженое, а не сидеть здесь и общаться с сумасшедшими и людьми в бронежилетах, получая по голове периодически.

- А часто получаешь?

- Ну ты посмотри на него, это же киевский интеллигент. Он и говорит так, а с этим сбродом по-другому надо. Ну как ему не ввалить, - смеется Дима. - Вот и валяют. А мы разбираемся.

- У нас свой музей есть, - вспоминает Миша. - Когда баррикады начали разбирать, я решил спасать что можно. У нас коллекция из шести буржуечек, теперь это раритет, их намаливали зимой, думали: "Вот-вот, скоро мы победим"… Это вещи, имеющие историю.

- Пойдем, посмотришь, - тянет меня за руку Дима. Внутри - две комнаты, гостиная и спальня. Буржуйка, диджейский пульт, аккуратно расставленные вдоль стен трофеи Майдана - отобранные у "Беркута" щиты, лопнувшие огнетушители, гильзы от пуль, любовно приклеенные к дощечке. Свет Дима не включает, несмотря на полумрак: электричество экономят. В углу спальни кто-то спит. Дима протягивает мне расплющенную каску осторожно, почти с нежностью, и я чувствую, что собранные здесь вещи действительно хранят какой-то свой особенный скрытый смысл. И мне никогда не понять его полностью, потому что меня не было там с ними и мои друзья не погибали у меня на глазах.

На улице совсем стемнело, но духота не спала. Собирается гроза.

Сейчас коробочка для предложений стоит за домиком. "Как только начались у нас проблемы с Российской Федерацией, Крым у нас отняли, все предложения приблизительно звучали так: "Давайте скинем бомбу на Путина" и так далее. Там уже несерьезно все стало", - рассказывает Миша.

- А обсуждения сейчас есть живые, как раньше?

- Последний раз когда пытались сделать живое обсуждение, прибежала куча людей из самообороны, сказали, что мы провокаторы и "отключите микрофон". Какие-то новенькие приехали. Когда я начал их спрашивать, кто такие, что вам надо, какой номер вашей баррикады, они не смогли даже ответить, пальцем показали. Мы их завернули, и они ушли. Пять минут пообсуждали, дальше не пошло.

- Миша, скажи честно, - обращаюсь я к нему, вернувшись за стол. - Выборы прошли. Кличко сказал, что Майдан свою задачу выполнил. Есть смысл дальше тут сидеть?

- А он раньше был, смысл? - Он смотрит на меня как на дурочку. - В том, что произошло на Майдане, был смысл? Если мы разойдемся, мы уже не соберемся никогда. Все подумают: мы воевали, умирали - и все напрасно, все сгниет. А пока мы тут сидим, есть еще надежда на то, что это не закончилось, мы еще не сдались, мы еще ждем люстрации властей, а не только судов и милиции. Власть должна поменяться.

- Но ведь выборы уже состоялись.

- Состоялись. Ну и что? Каким образом они состоялись, непонятно. Запугали всех людей, что, если вы не проголосуете, будет война. Галочки "Против всех" не было. Люди голосовали, только чтобы хоть кто-то был. А нужно добиться того, чтобы новый президент заботился о своем народе, а не просто зарабатывал на этом деньги.

- А ты голосовал?

- Лично я не голосовал. Когда я захотел пойти на выборы, только высунул нос из нашего домика - пошел нереальный дождь с градом. Молнии, ветер - и я подумал: "Значит, не надо". Тем более что я сам всех отговаривал, а тут сам собрался. А погода на Майдане - это важно. Когда надо было, пошел снег, и мы из него построили баррикады. Когда надо было, ударил мороз, и "беркута" начали сами вымерзать от своей воды. А вообще, говорят, тут какие-то чуваки с бубном намаливали погоду.