Цель достигнута: телеканал "Россия" вылил "еще один ушат помоев на Горбачева, его семью и его эпоху"

"Мировой эксклюзив" на поверку оказался давно известным фактом, о котором еще в бытность Михаила Горбачева главой государства писали газеты. Да и сами супруги Горбачевы не скрывали несчастья в своей семье: тяжелый алкоголизм превратил некогда талантливого писателя в инвалида. Однако на черта телевизионщикам факты, когда можно с три короба нагородить всяческих фантастических версий и ничего им за это не будет. "О чем молчит шурин Михаила Горбачева?" - завывали они страшными голосами, не обратив внимания на слова старой докторши из этого диспансера: "Он несчастный больной человек. Он утратил интеллект. Оставьте его в покое".

Не оставили. И вот уже ведущий "Прямого эфира" на канале "Россия" завыл вслед за авторами "Новых русских сенсаций": "Этого человека называют пациентом номер один Воронежского дома скорби. О чем заставили молчать брата первой леди СССР? Кому выгодно, чтобы он никогда не вышел на свободу?"

Эй, ребята, ну вы иногда "продукт" коллег с других-то каналов посматривайте. Тем более что им удалось больше, чем команде "Прямого эфира", - пробраться-таки в "дом скорби" и запечатлеть "пациента номер один" в крайне плачевном состоянии. "Не хочешь говорить, Максимыч?" - спрашивал человек за кадром, пытающийся снять главного героя на камеру. "Убери свою балалайку, - потребовал тот. - Иди на…"

В студии "Прямого эфира" собрали людей, которые вообще не представляют, каково сегодняшнее состояние больного: бывших коллег, охранников, соседей. Один из них, совсем юный сосед Евгения Титаренко по воронежской квартире, честно признался, что знает о шурине Горбачева со слов "знакомого дяди Сережи", который видел того, будучи еще мальчишкой, и помнит, что сосед пил, но не так чтобы очень. Ну прямо чисто по Высоцкому: "Не вру, ей-бога, скажи, Серега!"

"О такой родне никто не мог знать, пока Горбачев был генсеком?" - не столько вопрошает, сколько утверждает Корчевников, явно намекая на полное отсутствие гласности в те времена. И тут же - облом. "Нет, все знали, - отвечает пожилой журналист из Воронежа. - Газеты тогда писали, даже зарубежные журналисты сюда приезжали".

"Как можно закрыть человека на 30 лет практически в одиночной камере?" - недоумевает Корчевников. "Он лежал в шикарной палате, его иногда выпускали", - снова невпопад говорит воронежский журналист. А через несколько минут, словно забыв об одиночной камере, ведущий запевает другую песню: "Почему некогда знаменитый писатель делит палату с бывшими уголовниками и алкоголиками?"

ВИП-гостю студии Андрею Караулову, впрочем, запала в душу именно первая версия. И он время от времени, картинно всплескивая руками, вопиет: "В одиночной камере! Тридцать лет!!!" А затем, проникновенно глядя в камеру, обращается напрямую к Горбачеву, почему-то перейдя при этом на "ты": "Михал Сергеич, шурин твой в одиночке, возьми его к себе, у тебя огромный дом в Москве, дай ему комнату". И добавляет, ерничая: "Понятно, почему Михаил Сергеевич боялся Раису Максимовну. Если она брата родного могла в больницу отправить, так она могла и его в соседнюю палату поместить".

Ах, как кстати подкинул Караулов дровишек в этот никак не желающий разжигаться костерок! И программа от "вечного узника дома скорби" радостно развернулась в сторону "первой леди СССР". Это она упекла родного брата в психушку. Это она запрещала мужу встречаться с родным братом и матерью. Это она, по сути, рулила страной, что, в частности, компетентно засвидетельствовал бывший диктор ЦТ Юрий Ковеленов: "У нас, дикторов, закрадывалось ощущение, что человеком, который является генсеком, кто-то сбоку руководит… Да кто она такая? Просто жена!"

"Покойная Раиса Максимовна очень любила бриллианты, - вдруг ни в склад ни в лад выкрикнул все тот же правдоруб Караулов. - Когда Горбачев сдал ракету "Ока" американцам (была у нас такая замечательная ракета), на следующий день Нэнси Рейган подарила Раисе Максимовне роскошное жемчужное ожерелье. Это было совпадение, конечно, - ракету сдали, а на следующий день дарят роскошные бриллианты!"

Не заметив разницы между жемчугами и бриллиантами, Корчевников продолжал гнуть свою линию, пытаясь обнаружить аналогии между судьбой семьи и судьбой страны: "Мы сейчас именно в этой студии находим объяснения многому, что происходило со страной в эти годы. Теперь мы понимаем, чем был вызван сухой закон: брат страдает тяжелым алкоголизмом… Развалили страну, а вместе с ней и семью потеряли…"

Не выдержав всего этого подлого шабаша, взорвался пианист Юрий Розум: "Этот человек перевернул мир! Россия начала жить свободно, дышать, мы начали общаться с миром". Ропот возмущения в студии практически заглушил голос Розума (и разума), но его неожиданно поддержал артист и телеведущий Владимир Березин: "Михаил Сергеевич совершал ошибки, но мы в эпоху Горбачева и правда почувствовали себя свободными". "А как почувствовали себя его родственники? - парировал Корчевников, изобразив вселенскую скорбь. - Я не знаю, можно ли считать ответом за ошибки такой мучительный уход Раисы Максимовны из жизни - только Господь знает". После чего этот богобоязненный юноша не постеснялся продемонстрировать пронзительнейший фрагмент из документального фильма Виталия Манского, где Михаил Сергеевич со слезами на глазах рассказывает о последних днях и минутах жизни любимой жены. Караулов же, лицемерно вздыхая, прокомментировал увиденное: "Все это называется человеческая трагедия".

Про "вечного узника дома скорби", а также "тайну" его многолетнего молчания к этому патетическому моменту все благополучно забыли. "Персональное дело" Горбачевых оказалось важнее и выигрышнее судьбы несчастного больного.

И плевать им на море нестыковок и передергиваний, плевать на слухи и сплетни, выдаваемые за факты. Главная цель достигнута. Еще один ушат помоев вылит на Горбачева, его семью и его эпоху. Как буквально закричала ближе к финалу пожилая спортсменка, сидевшая в студии: "Мне так нравились Раиса Максимовна и Михаил Сергеевич, я на них любовалась, и такой разгром. Кому теперь верить?" Писатель Федор Раззаков объяснил спортсменке: "Это все была мифология, а сегодняшняя передача - правда жизни". "Это не разгром, а момент истины", - скромно добавил Корчевников. И глаза у него были такие честные-честные.
Автор: Ирина Петровская