Соблазн простых объяснений, соответствующих текущему общественному настрою в России, непреодолим

Между тем в социальных сетях российские националисты призывают к дальнейшим акциям против приговора суда, вынесенного в минувшую среду по делу 21-летней Александры Лотковой. Студентку осудили за применение травматического оружия в потасовке на московской станции метро "Цветной бульвар".

На следующий день после приговора студентке РЭУ им. Плеханова Александре Лотковой, которой накануне дали три года колонии за стрельбу на станции метро "Цветной бульвар" в ночь на 2 мая 2012 года, суд объяснил свое решение. В заявлении Тверского райсуда Москвы, которое цитирует "Интерфакс", говорится, что действия 21-летней москвички "носили яркий антисоциальный, дерзкий, агрессивный и опасный характер, в действительности ничуть не связанный с необходимой обороной, как это представлено стороной защиты".

"Суд внимательно исследовал версию подсудимой и её защитников о произведенной необходимой обороне, но признал эту версию надуманной и несостоятельной", - подчеркнули в суде.

Вынося приговор, судья приняла во внимание, что после применения травматического пистолета вопреки требованиям закреа "Об оружии" Лоткова не сообщила в полицию о то, что применила пистолет, хотя была обязана это сделать.

Тем временем националистически настроенные сторонники Лотковой уже объявили о намерениях провести массовую акцию в ее поддержку. В социальной сети "ВКонтакте" даже появилась специальная группа под названием "Массовые пикет за освобождение Лотковой". Организаторами мероприятия выступает "Союз народов России". "Русская девушка, студентка юрфака Лоткова защитила себя от пьяного зверька, гостя столицы Ибрагима Курбанова, порезавшего ее друзей, а следователь Гайнуллина Диана Ханифовна, адвокат "потерпевших" Равиль Джагфарович Вафин и прокурор Раджабова посадили ее на три года", - подчеркивают организаторы встречи неподалеку от Тверского суда. О своем намерении участвовать в пикете уже заявили несколько сотен человек.

Друзья Лотковой к организации пикета отношения не имеют, а националистический настрой устроителей считают неприемлемым. "Националисты хотят заработать себе очков на этом деле", - заявила "Газете.Ru" подруга Лотковой Алена Ковальчук, которая была свидетелем потасовки.

В драке, которая, по ее словам, представляла из себя "обыкновенный бытовой конфликт", участвовал лишь один человек с неславянской фамилией - Ибрагим Курбанов. Его спутниками были два Ивана - Белоусов и Ермошкин. Все трое живут в одном районе на севере Москвы.

Молодые люди, по словам Ковальчук, были нетрезвы и придрались к их с Лотковой знакомым из-за туристического топорика, который был у одного из участников потасовки Дмитрия Белозерова. Лоткова, говорит Ковальчук, увидела драку, только когда ее знакомые вместе с оппонентами спустились на платформу станции, где девушка их и ожидала. "Увидев, что на ее друзей нападают с ножом, она достала пистолет", - заявила Ковальчук. При этом, как выяснилось позже, у обоих компаний оказались общие знакомые. Узнав об этом, стороны поначалу хотели уладить конфликт миром. Наличие общих знакомых даже затрудняло работу защиты Лотковой: тяжело было, говорит Ковальчук, добиться показаний со стороны друзей осужденной, которые отказывались "писать заявы на пацанов".

"Мы (Лоткова и ее друзья. - "Газета.Ru") приехали в больницу с тортом к Белоусову и договорились, что никто ни к кому не имеет претензий, - рассказала Ковальчук. - Потом встречались еще раз, тогда Белоусов сказал, что его мама наняла адвоката и теперь уже ничего не сделаешь. А в правоохранительные органы не стали обращаться, чтобы не писать заявления на Белоусова и Курбанова, хотели обойтись без полиции".

Иван Белоусов, которому Лоткова прострелила легкое, подтвердил "Газете.Ru", что визит с тортом в больницу действительно был. Во время беседы обе стороны признали, что первопричиной конфликта стал алкоголь. Слова Белоусова подтвердил "Газете.Ru" его адвокат Равиль Вафин. На суде, подчеркивает он, Лоткова признавалась, что в день потасовки выпивала алкогольные коктейли. Впрочем, экспертизы состояния осужденной в деле нет.

При этом и Белоусов, и его адвокат категорически отрицают, что уголовное дело было возбуждено по заявлению потерпевшего. "Дело завели по рапорту сотрудника полиции и на основании телефонограммы из больницы, куда госпитализировали Белоусова", - заявил Вафин. Адвокат вступил в дело спустя десять дней, когда домашний арест Лотковой уже освещали СМИ. "Защита Лотковой с самого начала выбрала тактику публичных обвинений в адрес Курбанова и Белоусова, - утверждает представитель потерпевших. - Но, как подтвердили в том числе посторонние свидетели, никакого ножа ни у Курбанова, ни у Белоусова не было. Топорик Курбанов забрал у одного из участников конфликта со стороны Лотковой".

Потерпевших, объясняет Белоусов, возмутило встречное заявление на Курбанова об угрозе убийством - его написал знакомый Лотковой Дмитрий Хворостов. К тому же, объясняет он, смутили угрозы в адрес отца Курбанова - неизвестные начали звонить в его квартиру, сыпать оскорблениями и угрозами. "Заявление на Курбанова было, по нему вынесен отказ в возбуждении дела, - рассказал адвокат Вафин. - Мы поддержали гособвинителя, который требовал три года лишения свободы при максимальном наказании по этой статье до 8 лет лишения свободы". Свою позицию по поводу вынесенного приговора он намерен обсудить с доверителями, хотя в виновности Лотковой у него сомнений нет.

Адвокат осужденной Ярослав Пакулин собирается обжаловать решение суда: по его мнению, следствие велось с перекосом в сторону потерпевшей стороны и не учитывало обстоятельства конфликта. В ближайшее время, как рассказал Пакулин "Газете.Ru", он собирается подать кассационную жалобу в Мосгорсуд.

"В основе приговора положены показания потерпевших, которые находились в тяжелой степени алкогольного опьянения. Суд не удовлетворили научно обоснованные показания врача-нарколога, которого мы приводили на заседания как эксперта. Он рассказал, сколько алкоголя содержалось в организме потерпевших на момент конфликта. У Белоусова было больше трех промилле, у Курбанова больше двух, причем не в моче, а в крови, что говорит о сильном опьянении. В таком состоянии люди мало того, что с трудом воспринимают обстоятельства происшествия, - они неадекватно воспринимают действительность", - отметил Пакулин.

Суд, по его словам, не учел и того, что Лоткова достала травматический пистолет как средство самообороны. В приговоре, как отмечает защитник, говорится, что жизни и здоровью Лотковой ничто не угрожало, поэтому использовать пистолет не было необходимости. Суд настаивал, что речь шла именно об угрозе жизни и здоровью людей. "Но пистолет она использовала, потому что в Курбанова был нож, которым он угрожал Лотковой и ее спутникам, в противном случае оружие ей было бы не нужно. То есть наша позиция заключалась в том, чтобы по отношению к Лотковой была использована 37-я статья Уголовного кодекса (необходимая оборона), согласно которой не является преступлением причинение вреда лицу, если ты обороняешься. Это наш второй основной довод, который проигнорировал суд первой инстанции", - пояснил Пакулин.

О том, что у Курбанова был нож, еще во время следствия говорила и сама Лоткова. Наличие ножа подтверждают характерные "колюще-режущие" травмы на теле знакомого Лотковой Дмитрия Хворостова, который проходил по делу свидетелем, добавил Пакулин. В материалах дела, подчеркивает он, есть документы, которые доказывают наличие ножевых ранений. "Хворостову досталось больше всего. Поначалу на эскалаторе, когда они спускались на платформу, ему были нанесены травмы на шее в районе сонной артерии - эти травмы нанесены топориком, который отобрали Курбанов с Белоусовым у другого знакомого Лотковой Дмитрия Белозерова. Ножом Хворостова поранил Курбанов уже на платформе, во время драки. Топорик в этот момент уже лежал на путях, куда его выкинули нападавшие. У Белозерова был только разбит нос от удара кулаком", - пояснил Ярослав Пакулин.

Тем временем "опережающая логика" российского общественного мнения ставит различение "свой-чужой" гораздо выше фактической стороны любой громкой судебной или бытовой истории. Соблазн сильных и простых объяснений сейчас, похоже, непреодолим.

Приговор Александре Лотковой вызвал весьма мощный протест в прессе и интернете. Несмотря на то что приговор относительно мягок (по соответствующей статье УК ей грозило до восьми лет, а из полученных трех один она уже отбыла), первой реакцией заинтересованной части общества оказалось ставшее уже вполне традиционным выражение недоверия к суду.

С учетом того что сам ход расследования привлек мало внимания, такая реакция очень походит на условный рефлекс, выработанный годами и грозящий перейти в безусловный.

Дело Лотковой далеко не закончено, приговор наверняка будет обжалован. Его обстоятельства сложны, налицо коллизия между недавним расширительным толкованием права граждан на самооборону, предложенным Верховным судом, и трактовками следствия. Тем показательнее первоначальное единодушие, с которым приговор был осужден СМИ и блогерами.

В этом протесте сразу можно различить как минимум две составные части - политическую (судья, выносивший приговор, включен в "список Магнитского"; ущемление права граждан на самооборону также часто воспринимается как намерение властей злоупотребить своей монополией на насилие) и националистическую (хотя главный пострадавший по этому делу вполне "наш", уже одно присутствие в истории "ненашего" сразу дало повод говорить о "влиянии диаспоры" и прочем).

Сами по себе эти проблемы вполне реальны. Но быстрота и готовность на этом основании вскричать о заведомой несправедливости, совершенной судом в этом конкретном деле, свидетельствуют о том, что активные части общества со своей стороны уже вынесли свой приговор системе правосудия. В первую очередь по этой логике следует объявлять разбирательство предвзятым и подкупленным, а только во вторую, если дойдут руки, разбираться, что же могло произойти. Причем сам суд тут рассматривается не в качестве арбитра, а как соучастник одной из сторон конфликта. Так было и в деле Расула Мирзаева, и во многих-многих случаях, в которых главным оказывалось различение "свой-чужой", а не разбор фактической стороны дела.

"Опережающая логика" общественного мнения видна и в других казусах несудебного характера, обстоятельства которых, как потом оказывается, далеко не ясны.

Причем она свойственна не только общественности, но и официальным инстанциям: так, в недавнем скандале с потерявшейся по дороге из Москвы в Мытищи 9-летней девочкой виновный был определен заранее и спикером Следственного комитета Маркиным, и детским омбудсменом Астаховым.

Соблазн сильных и простых объяснений, легких для усвоения, поскольку они соответствуют текущему общественному настрою, похоже, сейчас непреодолим. Вряд ли возможно обвинить в этом какой-либо конкретный институт (хотя очень хочется, поскольку это было бы просто). Понятно, что доля вины за такое положение дел лежит на судебной и в целом правоохранительной системе, длительное время с упорством демонстрировавших (и продолжающих демонстрировать) предвзятость, круговую поруку и политизированность. Но то ли это упорство принесло свои плоды и ему начали подражать, то ли примерно те же пороки свойственны активной части российского общества, а предвзятость, переходящая в "язык ненависти", проявляет себя среди критиков власти вполне симметричным образом.

Проблема заключается в том, что справедливый арбитраж в атмосфере презумпции несправедливости не то чтобы вовсе невозможен, но выглядит каким-то ненужным. И если речь лишь о спектакле с судом, а не общепризнанном арбитраже, в чем сила законов и право государства? Это по-настоящему подрывной вопрос, саму возможность задаться которым государство должно было бы предупреждать из чувства самосохранения. Вместо этого оно дает для него повод.

"Газета.Ru"